0,2325 s

Савватьевский приход XVIII - начало XX века

Савватьево в XIX веке

В 1803 году случилась катастрофа. Суровая и снежная зима 1802-1803 гг. словно подкосила прежнее духовенство. Сначала умер 20 февраля Вавила Васильев, “по власти Божией”. Через неделю, 1 марта, от чахотки умер Михаил Васильев. Наконец 13 июня погиб священник Кондратий Федоров, “убит лошадью”. В приходе вообще никого не осталось.

Надо отдать должное, Сухаревы быстро восстановили положение. Из семинарии срочно отпросился на отцовское место единственный сын Михаила Васильева Василий Михайлов. Из Власьева перевелся на место дьячка сын Кондратия Федорова дьячок же Петр Кондратьев. (Второй сын Кондратия Федорова Иван, уже семинарист, утонул в Орше, приехав на каникулы). На место же священника к старшей дочери погибшего попа Дарье Кондратьевой стали подыскивать зятя. Подыскивали долго, несколько лет. По-видимому, студент Иван Сергеев Виноградов устраивал Сухаревых по всем показателям. Он был скромный, добрый и представительный человек.

Из остальных Сухаревых дети Вавилы Васильева были определены: Михаил в тверское мещанство, а Кузьма в крестьянство, дочери выданы за крестьян. К Кузьме же в деревню Захарьино возле Бурашева уехала его мать Мария Ильина. У Василия Михайлова дети не выжили. По Синодику Оршина монастыря их было четверо, но все умерли в младенчестве. Сам Василий Михайлов умер в 1846 году, в том же году скончалась, всего на два года пережив мужа, вдова попадья Дарья Кондратьева. Василий Михайлов был, судя по всему, последним в роду. Его вдова дала большие вклады на поминание в монастыри. В сохранившемся Оршинском синодике эта запись имеет такой вид, в скобках современные комментарии:

“Род Тверского уезда Села Савватьева дьячихи Анны Никитиной.

О здравии: Анны; О упокоении: иерея Алексея, иеромонаха Никона, иерея Василия, диакона Григория (все эти люди, к сожалению, не опознаются сейчас, возможно, это все ее родственники по отцу и матери в священном сане или ее духовники). Чтецов Никиты (отец), Михаила (свекр), Василия (муж); Марфы (мать), Степаниды (свекровь); Отроков Иева, Алексея, Анисьи, Евлампия (дети);

1846 октября 28, в вечное поминание по билету в 30 руб. серебром”7.

Таким образом, никого из Сухаревых не осталось в Савватьеве в числе священников и церковников. Во время служения Ивана Сергеева Виноградова продолжали проводиться мелкие ремонты, не приводившие к серьезным изменениям в облике храмов. Так, в 1812 году они были заново оштукатурены. В 1822 году паперть у Знаменской церкви была сделана теплой: между столбов были выстроены кирпичные стенки. При этом с южной стороны было обнаружено и встроено в стену захоронение Ионы Грязнова 1685 года, а с западной стороны еще одно древнее безымянное захоронение с посошным крестом, оно также было встроено в стену. В 1827 году был капитально отремонтирован ветхий придел Святителя Николая. Там были заменены полы и иконостас. Под престолом нашли ветхий антиминс с частичкой мощей, который передали в кафедральный собор. После чего никаких известий об этом антиминсе уже не было и у дореволюционных исследователей. В 1831 году храмы снова штукатурили, в 1836 году наконец-то устроили железную крышу над алтарем Сретенского собора. Весь храм был покрыт железом только к 1846 году. Знаменская церковь дожидалась железной кровли еще долго - до 1860 года8.

Савватьевские храмы. Вид с северо-восточного угла. 1910-е гг.

Савватьевские храмы. Вид с северо-восточного угла. 1910-е гг.

При жизни Ивана Виноградова произошло новое улучшение в обеспечении причта села Савватьева. В 1816 году было упразднено село Константиновское Старое, а 22.09.1817 года вышел указ о его приписке к Савватьеву. В селе, которое раньше располагалось значительно ближе к Волге, стоял деревянный храм Введения. При нем было кладбище. С конца XVIII в. кладбище и церковь стали подмываться водой во время половодий Волги. Потребовалось или упразднить храм или перенести его на другое место. Церковные власти предпочли первое. С припиской Константиновского Савватьево приобрело в приход достаточное число дворов крестьян. Более вопрос о его приписке никогда не ставился.

История о последнем наскоке властей на почитание преп. Савватия подробно изложена А.А. Митропольским, который ее и разыскал в архиве Консистории. Суть ее состоит в следующем. С октября 1846 г. началось дело о неосновательном служении молебнов преп. Савватию. Оно стояло в связи с желанием прихожан починить часовню на выезде из села, одну из почитаемых святынь Савватьева. Как на грех, именно с этого года в клировых ведомостях власти стали требовать указывать о всех часовнях, находящихся в приходе, а также о причинах их постройки. Выяснилось, что в Савватьеве часовня не только ветха, но и “непонятно кому” посвящена. Прихожане предлагали перекрыть часовню из своих средств, с помощью церковного теса, оставшегося от Сретенского собора (который как раз перекрыли железом, а тес остался, и был вполне годен в дело). 29.11.1847 г. вышел запрет из Консистории на произведение работ. Вместе с этим архиепископом Григорием (Посниковым), решившим разобраться со всеми пятью местными преподобными - Саввой, Варсонофием, Нектарием, Ксенофонтом и Савватием, было инициировано дело об их почитании.

Часовня при выезде из села Савватьево напротив Пустыньки преп. Савватия. XIX в.

Часовня при выезде из села Савватьево напротив Пустыньки преп. Савватия. XIX в.

Весной 1847 года из Консистории пришли инструкции об уничтожении гробниц всех этих преподобных. Первые четыре предписания были исполнены. Особенно трагическая ситуация вышла в Саввине, где местный благочинный Петр Васильевич Грязнов, он же и священник этого села, вообще уничтожил древнюю каменную церковь над гробами преподобных Саввы и Варсонофия. Самое обидное, что отец Петр отличался всеми хорошими качествами пастыря - он был трезв, учителен, работал не покладая рук (сам делал кирпичи для новой каменной церкви, возил лес, месил раствор), крестьяне его любили за безукоризненное поведение в быту. Но... Он совершенно не представлял себе, на что он поднял руку, уничтожая память о святых покровителях его села и округи. На месте храма несколько дней стоял столб света, наводя страх на крестьян, а место не зарастало травой. Буквально сразу после этого о. Петра перевели (по совсем другим причинам) из Саввина, его просили к себе прихожане села Тутань (где он перед тем, будучи благочинным, разорил гробницу преподобного Ксенофонта), но Господь и этого не попустил, с 1848 года Петр Грязнов служил в Казнакове в Старицком уезде. Дни свои он окончил в Твери в 1885 г. протоиереем в храме Жен Мироносиц.

Авторитет о. Петра позволил в его благочинии искоренить “суеверия” достаточно легко, большого сопротивления не было. Но в Савватьеве все получилось иначе. Отец Иоанн Виноградов умер в 1844 году, а новый священник, отец Михаил Михайлович Панов, определенный 18 марта того же года, еще ничем не отметился в приходе. Дьячек Тимофей Воинов и пономарь Никанор Галахов просто прошли по делу как свидетели. Прихожане проигнорировали их всех, встав на защиту своих святынь, и не разрешили ничего ломать. Отец Михаил, как видно, испугался и даже не явился в Консисторию для дачи показаний. Впрочем, для него эта история не имела больших последствий. 22.03.1848 года ему был объявлен выговор с занесением в послужной список. Иконы Савватия и вериги, однако, были изъяты и препровождены в Тверь. Осталась только пустая ободранная деревянная гробница, которую велено было сжечь в церковной печи.

С 1848 года епархиальным архиереем стал Гавриил (Розанов), человек еще более принципиальный в деле разорения местных святынь. Уже вышла в свет 10 глава Духовной грамоты Преподобного Иосифа, делавшая гонение на тверских преподобных не просто бессмысленным, но и прямо преступным делом. Но в Консистории об этом не знали, так же, как и в Савватьеве.

Конфликт 1848 года имел самый большой резонанс. Произошло неслыханное дело: простые мужики, не читавшие никаких ученых книжек о древнерусских святых, встали на защиту пустой (!) деревянной гробницы, под которой, может быть, и не было ничего, ослушались грозного указа Консистории. Благочинному, священнику села Эммаус Алексею Успенскому, несколько раз шли инструкции о том, чтобы проконтролировать исполнение указа о сожжении гробницы. Он два раза приезжал в Савватьево для исполнения решения Консистории, но оба раза прихожане не пускали его к гробнице Преподобного. Крестьяне писали аж в Синод с просьбой позволить им не уничтожать гробницу и почитаемые святыни. Письмо выдает руку какого-то очень грамотного человека, едва ли не дворянина. Но автор его остался в тени. Весь удар высшей власти согласились принять на себя крестьяне. И, как ни странно, прошение подействовало. Формальный повод - до ответа из Синода ничего рушить не дадим - позволил протянуть время. Оно оказалось спасительным. Хотя из Петербурга вышло запрещение служить молебны в Пустыньке, были опечатаны (но возвращены!) иконы, изъяты вериги, но главное - память о Савватии осталась неприкосновенна9.

К сожалению, нет точных сведений, кто все-таки смог убедить епархиальные власти в том, что Савватий Тверской - нормальный святой, чтившийся в древности местно. Оттепель, как явствует из описи дел Консистории, началась в 60-х гг., во всяком случае, В.А. Преображенский, составивший в конце 1850-х гг. черновик большой статьи о Савватьеве, вошедший частично в работы Владиславлева и Митропольского, уже знал о свидетельстве Иосифа Волоцкого. В 1873 году было разрешено служение молебнов в Пустыньке 27 сентября - в день памяти Преподобных Зосимы и Савватия Соловецких. Празднование же Сборного Воскресенья, как можно предположить, никогда не прекращалось, разве что отменялись крестные ходы. Приблизительно в 70-х гг., не раньше, оформился тот порядок празднований и молебнов, который сохранялся до закрытия савватьевских церквей.

Сокращения штатов 1877 года затронули Савватьево. По новому законодательству практически везде упразднялись дьяконские должности (они оставались только в приходах с двумя священниками), и вместо дьячка с пономарем в малых приходах оставались только по одному причетнику.

Дьяконов в Савватьеве уже давно не было, должность псаломщика исправлял с 1861 года Михаил Васильевич Козырев, и исправлял ее почти пятьдесят лет10. Что же касается священников, то они сменялись в это время часто, и это было одной из причин постепенного размывания традиций села. Михаил Панов был последним, кто хоть как-то был связан с своими предшественниками родством (он был зять Ивана Виноградова). О. Михаил умер 17.04.1857 года, после чего в Савватьево был переведен за какие-то нарушения священник из села Толмачей Бежецкого уезда Григорий Волков. В Савватьеве он также не прижился и был уволен в 1860 году. Потом из диаконов погоста Рождество под Кушалином был переведен Дмитрий Михайлович Клобуков11. О нем ничего плохого или особенно хорошего мы сказать не можем. К моменту назначения в Савватьево ему было уже сорок лет. Знакомый В.Ф. Владиславлева, он много занимался благоустройством села и его церквей. При нем они были окружены новой оградой, а на колокольню в 1880 году слит новый большой колокол. Впрочем, и новый колокол был небольшим - около 30 пудов. Всего колоколов было девять. По надписям на них, колоколов старее 1825 года отец Димитрий не знал. Но мы можем предположить, что некоторые малые колокола оставались еще с монастырских времен, или, минимум, с XVIII в.

Ныне савватьевские церкви, - писал В.Ф. Владиславлев в 1882 году, - находятся в следующем виде. Они снаружи представляются очень благовидными, чисто выбеленными, с зеленым железными крышами, с своими главами, на которых сияют кресты, с своею четырехугольною столпообразною колокольнею - они представляются среди небольшого, но раскинувшегося во все стороны леса и кое-где проглядывающих полей каким-то чудным ковчегом, спасающим всех, кто ищет спасения среди моря житейского12.

Отец Димитрий оказался в истории благодаря проводившемуся в 1887 году анкетированию Императорской Академии Художеств. Описывались все храмы в России, с целью установить, чем, в действительности, располагает страна, что нужно срочно спасать, фотографировать, обмерять. В Савватьево был прислан отпечатанный опросник, где было очень подробно описано, что интересует столичных ученых. А тех интересовало практически все - мельчайшие архитектурные детали, фрагменты старой отделки, иконы, иконостасы, резьба и т.д. Отцу Димитрию едва ли была понятна вся терминология, употребленная в опроснике. Отнесся он к нему, как видно, с большим равнодушием. Хотя к 1887 году в Савватьеве Димитрий Клобуков служил двадцать семь лет, он писал так, будто видит все впервые. Не исключено, что он просто отправил в Петербург брошюрку Владиславлева, а сам отписался по минимуму. Такое впечатление, что отец Димитрий очень боялся найти какую-нибудь древность, которая привлечет избыточный интерес. Уникальные храмы описаны так, будто отвечающий хочет изо всех сил сказать: “ничего нет, совсем ни-чего, разве немного, но это совсем не интересно, а больше ничего нет”. Все это, конечно, очень досадно читать теперь13.

После 1889 года Дмитрий Клобуков был переведен в Пиногощи Новоторжского уезда, а на его место перешел оттуда священник Александр Архангельский. Он уволен в 1896 году на покой14. Священником же с 1896 года стал Павел Иванович Троицкий, такая же малоинтересная фигура, известный нам только по описанию древностей Савватьева, сделанному им для Тверской Ученой Архивной Комиссии в 1904 году . По этой выписке можно заключить о характере о. Павла. Он, все же, ознакомился, в отличие от о. Димитрия, с древностями своего села, но, кажется, больше знал о них по книжкам В.Ф. Владиславлева и А.А. Митропольского, чем по собственным изысканиям. Описание его, к большому сожалению, бедно деталями, видно, что он совершенно не представляет себе, что именно от него хотят. Он перечисляет подряд все любопытные предметы в церквях, древние, не древние, ценные, неинтересные - все вместе. Можно не сомневаться, что он упустил немало любопытного. Тем не менее, его материал действительно ценен. О. Павел пользовался подробнейшей описью 1846 года, к большому сожалению, не дошедшей до наших дней, и уже по этим выпискам его работа важна и небесполезна.

В административном отношении Савватьево относилось к Каблуковской волости (с конца XIX в. появляется такое написание названия этого села), в Каблукове находились волостное правление, отделение казначейства, участковый сход, такие же участковые сходы, ведавшие самоуправлением крестьян находились в Крупышеве и Ильине. Церковно-приходские школы в волости были открыты только в 1900-х гг., правда, открывались время от времени школы грамоты (когда набирались ученики) в Крупышеве и Тараканихе, последняя открылась в 1889 г. Основной школой округи была светская школа в Каблукове, ставшая в 3 четв. XIX в. земской. Ее основание датируется еще 1850-ми годами. Туда ходили учиться дети со всех деревень Каблуковской волости. Работали также церковно-приходская школа в Рождествене, открытая в 1875 г. и школа в Хорошеве. Но, в целом, перед революцией школ для крестьян не хватало.

Приход Савватьева в это время состоял из деревень Лукина, Беклемишева и Домникова. Деревня Чуркино осталась в приходе церкви св. Екатерины в Твери, а Константиновское с 1840-х гг. было приписано к церкви свв. Мины, Виктора и Викентия также в городе15

Году примерно в 1872-1873 в Савватьеве появилась еще одна чтимая святыня - икона Федоровской Богоматери. Икона была обретена, как явствует из рассказа Владиславлева, в Пустыньке. Очень скоро почитание ее приняло столь значительные размеры, что для иконы был устроен киот в Знаменской церкви. Икону носили в Пустыньку во время крестных ходов. Митропольский считал ее древней (впрочем, он не разбирался в возрасте икон). Для нас интересно, что икона появилась в Савватьеве в одно время с устройством в Оршином монастыре придела в честь Федоровской иконы и пожертвованием туда чтимого списка с нее. Оставляя за рамками истории чудесную подоплеку события (о которой, тем более, уважаемые и надежные свидетели ничего не сообщили), остается предполагать, что почитание главной святыни Царствующего Дома распространилось в окрестностях Твери именно в эти годы не случайно. Результатом стало то, что никаких студенческих и революционных волнений в Савватьеве не было. Характерно, что точно так же расположенная по отношению к городу, с такими же природными условиями, Новинская волость по Тверце и Тьме, стала центром крестьянских и рабочих волнений, а вокруг Савватьева и Клобукова остался островок почти полной социальной стабильности.

Одна из самых таинственных страниц поздней истории Савватьева - о появлении Тропаря, Кондака и Акафиста Преподобному Савватию. Сомневаться в их очень позднем происхождении не приходится. О тропаре и кондаке у нас нет сведений, а из акафиста Митропольский процитировал очень забавное место, сразу выдающее руку очень неталантливого автора. А именно: “приняв иноческий чин, восприял желание благаго странствия ко граду Иерусалиму” (это о том, что Савватий был иноком Оршина монастыря, а потом отправился в Иерусалим). Или такой пассаж: “Хотяй наиболее усовершенствоваться во спасении души, из Воршинской обители по благословению духовнаго начальства удалился в дебри леса”, где его томили глад и жажда и “иныя беды и искушения16. Особенно трогательно это “духовное начальство”, благословляющее “удалиться в дебри леса”, это в XIV в., о котором автор акафиста едва ли имел представление. Этот трогательный народный памятник благочестия (увы, об авторстве его мы не можем даже гадать), сгинул вместе с остальными святынями Савватьева. Видимо, он был распространен в городской среде, а не в самом Савватьеве, потому что Митропольский, судя по его цитатам, только слышал это про-изведение, но не держал его в руках. Происхождение его из местной церковнической среды, таким образом, исключается. Кроме того, осведомленность автора акафиста о древней истории этих мест (в акафисте были фразы вроде “злонравные литвины”, разорившие монастырь), указывает на кого-то, кто читал историческую версию о Савватии В.Ф. Владиславлева - В.А. Преображенского в “Тверских Епархиальных Ведомостях”, вышедшую отдельной книжкой в 1883 году. Для Митропольского появление акафиста в 80-х гг. было уже историей, и он не стал (хотя мог бы) заниматься ею подробно. Он просто констатировал наличие акафиста с тропарем и кондаком неизвестного происхождения в 1897 году и предположил, что данное творение может представлять исторический интерес. Это так, но интерес только для истории народного благочестия XIX в.

Последнего священника села Савватьева звали Александр Разумихин. Он был определен в село 1906 году, к тому времени ему было тридцать два года17. Из старожилов Савватьева и окрестных деревень многие помнили его еще в 90-х гг. XX в. Для большинства эти воспоминания сливались в единый образ детского посещения церкви с пением хора, мерцанием свечей, множеством празднично одетых людей. Тех, кто помнил и знал как человека о. Александра, в Савватьеве не осталось. То же самое можно сказать и о Михаиле Мощанском, псаломщике, служившем в Савватьеве с 1912 года.

Судя по сделанным в 1890-м гг. фотографиям Ивана Александровича Виноградова, как включенным в труд А.А. Митропольского, так и не вошедшим в него и хранящимся ныне в архиве краеведа В.И. Судакова, храмы села Савватьева были незадолго перед тем отремонтированы (в последний раз). Заново была устроена ограда, окрашены стены, кровля и купола. В том же виде мы встречаем монастырь на последних фотографиях из архива Музея русской архитектуры им. Щусева в Москве. Среди огромных ровных полей стоит необыкновенно изящный и легкий монастырский ансамбль. Храмы выкрашены в красный цвет, купола в голубой; детали наличников, карнизы и поребрики побелены. Нет сомнений, что дождись Савватьево научной реставрации, Россия имела бы редкий по качеству и сохранности ансамбль 2 пол. XVII в., а учитывая близость и Оршина монастыря, вся округа была бы притягательным местом паломничества. Но, к сожалению, этого не случилось.

Ближайшие богослужения